В пространстве между Питером и Алматы
В алматинской художественной галерее Kazarian Art Center недавно прошла групповая выставка «Школа Владимира Васильевича Стерлигова». Представлена живопись и графика санкт-петербургских и алматинских художников, творчество которых объединяет культурные столицы России и Казахстана. Выставка посвящена памяти алматинского живописца Рустама Хальфина (1949-2008), последователя оригинальной чашно-купольной живописной системы Владимира Стерлигова. Выставку организовала Макбал Мусина, арт-директор автономной некоммерческой организации «Диалог культур» из Санкт-Петербурга при участии Университета «Туран».
Основа выставки – произведения известного советского художника и теоретика искусства Владимира Стерлигова(1904-1973), созданные в Алма-Ате в 1942-45гг. Он ученик основателя супрематизма Казимира Малевича, дважды побывал в Казахстане. В 1934-38 гг. Владимир Стерлигов, репрессированный коммунистическим режимом, был заключенным Карлага. После освобождения художник недолго жил в Караганде, но успел стать председателем оргбюро местного отделения Союза художников КазССР. Вновь Стерлигов попал в Казахстан после контузии, полученной на фронте. В 1942-1945 гг. жил в Алма-Ате, преподавал в местном театрально-¬художественном училище. Судьба связала его здесь с художником Татьяной Глебовой, ученицей Павла Филонова. В конце 1945 года вернулся в Ленинград. В послевоенные годы, несмотря на идеологическое давление, полулегально практиковал искусство, наследуемое супрематической практикой Малевича. В теории и практике стремился к органичному единству авангардного начала и традиции, прежде всего традиции православного христианства. В 1960-х он сделал собственное формальное открытие – нашел «прямо-кривую линию», которая стала основой его чашно-купольной живописной системы. Для Стерлигова это линия между «миром» и «немиром», миром земным и небесным. «Прямая – это разделение мира, кривая – соединение его. ‹…› Любой предмет, попавший в пластическое пространство Чаши-Купола, раскрывается заново, будь то человек, цветок, бутылка», – утверждал Владимир Стерлигов. Создание теоретической концепции, обосновывающей одно из направлений андеграундного искусства в СССР, придало особую популярность личности Стерлигова. Вокруг него образовалась группа последователей, сформировалась «Школа Владимира Стерлигова». Творчество активных приверженцев этого неформального движения представлено на алматинской выставке. Это россияне Алексей Гостинцев, Александр Носов, Геннадий Зубков, Елена Гриценко, Юрий Гобанов, алматинцы Рустам Хальфин и Александр Ророкин. Выпускник архитектурного вуза Рустам Хальфин пропагандировал идеи Владимира Стерлигова в Алма-¬Ате, организовывал квартирные выставки его последователей. «Рустам Хальфин писал композиции, составленные словно бы из цвета теней неких объектов и процессов. Сведя полноту мира к цвету, художник создавал образ его субстанционального единства», – пишет искусствовед Баян Барманкулова. На выставке Хальфин был представлен серией своих фирменных абстрактных полотен.
«Имя Владимира Стерлигова связано с Алма-Атой, пребывание в городе повлияло на его мировосприятие, – говорит Макбал Мусина. – Мне показалось символичным, что такая личность объединила два города. Последователи его школы живут в Петербурге и Алматы. В своих письмах, разговорах Стерлигов постоянно вспоминал об Алма-Ате, как ему было здесь хорошо. После сложных лет и тяжелого ранения он почувствовал вкус к жизни, снова стал рисовать. Владимир Васильевич был тяжело ранен, первое время не мог ходить, писал то, что было рядом. На выставке мы демонстрировали так называемый «алма-атинский альбом» Стерлигова – в основном графика, акварели, его картинки, наброски, эскизы. Это то, чем он занимался, находясь в Алма-Ате, запечатлевая все, что его окружало. Там много трогательных натюрмортов, причем простейших, много видов из окна. Чувствуются приметы военного времени – часть рисунков выполнена на обрывках оберточной бумаги, дореволюционных картах. Он рисовал крыши и деревья над ними, алма-атинские тополя и карагачи, панорамы, которые ему открывались явно из окон. Все это очень трогательно, будто побывал на машине времени».
Вадим КРАВЦОВ
| 
